стареть вовсе не обязательно

Новые технологии, связанные с увеличением продолжительности жизни
Аватара пользователя
info@webstarstudio.com
Site Admin
Сообщения: 1566
Зарегистрирован: Пн янв 10, 2005 8:42 am
Контактная информация:

стареть вовсе не обязательно

Сообщение info@webstarstudio.com »

Всему сущему назначен предел — смерть. Прописная истина, аксиома. А между тем люди всегда мечтали о личном бессмертии или, по крайней мере, об обратном экспрессе из старости в юность — вспомните библейских старожилов, возраст которых исчислялся столетиями; народные сказки о живой и мертвой воде; доктора Фауста, продавшего душу дьяволу за возвращенную молодость.
Сегодня биология готова подвести под эти мечты и мифы научный фундамент.
Так, во всяком случае, полагает один из самых авторитетных ученых России — директор Института физико-химической биологии, декан факультета биоинженерии и биоинформатики МГУ имени М.В. Ломоносова, академик РАН и Европейской академии Владимир СКУЛАЧЁВ.

— Владимир Петрович! Только что в интернете появилось сообщение: «Японские ученые обнаружили в клетках мозга человека «белок молодости» — компонент, который помогает защитить клетки от разрушения и, таким образом, продлевает им жизнь. Исследования проводила группа специалистов из действующего под патронажем правительства крупного института Рикэн и Агентства по стимулированию науки и техники. Японские специалисты уверены, что их открытие поможет найти новые, более эффективные способы борьбы с заболеваниями, которые тесно связаны со старостью, передает ИТАР-ТАСС. Речь идет о ряде недугов, включая атеросклероз, сахарный диабет, рак, болезнь Альцгеймера».
Смущает вот что. Больно уж все это напоминает рекламные объявления колдунов и ясновидящих, готовых и порчу снять, и вылечить от любых, в том числе от перечисленных выше, болезней. Ваш комментарий?
— Меня это не смущает. Исследования, которые разворачиваются сейчас в США, России, Швеции, Японии, Великобритании, в других странах, как раз и нацелены на поиски универсального ключа к этим недугам, которые во многом возникают и обостряются в старости.
А вот комментировать пока нечего. Никакой содержательной информации. Общие слова, за которыми может стоять что угодно. И серьезный научный результат. И рекламная кампания, связанная с фармакологией, с проталкиванием какого-то нового препарата. И просто мыльный пузырь очередной «сенсации».
— Вы упомянули универсальный ключ. Что это?
— Классическая геронтология идет по пути борьбы с отдельными болезнями старости. Не отвергая этот путь, современная биология может предложить и иной, более универсальный: если есть генетическая программа старения, нужно просто не дать ей включиться, тем самым предотвратив и рак, и диабет, и инсульт, и инфаркт, и прочие болезни старения, из которых одну вылечи — другая вылезает. Вот над какой задачей биологи из того лагеря, к которому принадлежу и я, сейчас ломают голову.
— Есть и другой лагерь?
— Да, есть две полярно противоположные позиции. Сторонники одной считают, что живые существа — чрезвычайно сложные механизмы, которые, взаимодействуя с окружающим миром, постепенно ломаются. Их смерть в финале неизбежна. Эта точка зрения всегда была доминирующей. И сегодня тоже. Но буквально в последние годы и даже месяцы начала набирать силу, привлекать молодые умы иная позиция, которая давно — с XIX века! — обсуждалась, но серьезной экспериментальной базы под собой долгое время не имела. Она сводится к тому, что старение — программа, записанная в наших генах, так же, как записано там, когда нам родиться, когда наступит половое созревание. Там же значится, когда мы умрем (речь, естественно, не о конкретной дате). И если это так, то открываются фантастические перспективы отменить запуск программы смерти. Тем более есть основание считать, что она для нас является атавизмом.
Однако генетики в своих экспериментах, вмешивающихся в программный механизм жизни и смерти, должны быть ювелирно точны и крайне осторожны. Иначе можно получить результаты, противоположные задуманным.
Американский ученый Донехауэр, вмешавшись в геном мыши, заставил всего один из нескольких десятков тысяч разных ее белков работать активнее. Цель: победить мышиный рак — главную причину смерти старых мышей. Казалось бы, устранение этой причины должно продлить их жизнь. Но на самом деле подопытные животные стали «усыхать», умирать раньше времени. Эволюция поступила в данном случае весьма коварно. Оказалось: один и тот же белок, выбраковывая клетки, в которых нарушена ДНК, предохраняет мышь от рака, но и выбраковывает другие клетки, предохраняющие организм от ускоренного старения.
— Может, природа предупреждает нас о некоем запрете на вмешательство в ее святая святых?
— Нет, она просто усложняет нашу задачу: надо так сынженерить белок, чтобы он более активно предохранял от рака, но и перестал посылать на тот свет от старости.
Ныне человек вообще не полагается в своем развитии на эволюцию. Когда ему надо взлететь, он не ждет миллионы лет, чтобы под влиянием этой капризной дамы у него выросли крылья, а строит авиалайнеры. На эволюцию же собственных органов, собственного мозга он давно махнул рукой. Но если смерть — всего лишь результат неких эволюционных обстоятельств, то встает вопрос: нельзя ли ее исключить из человеческой жизни?
Конечно, люди всегда будут гибнуть в природных и технических катастрофах, в несчастных случаях, не говоря уже об убийствах и самоубийствах. Мы же ведем речь прежде всего о победе над старостью как медленным умиранием, со всей ее немощью и болезнями; о возможности отодвинуть предел индивидуального бытия в будущее настолько, насколько пожелает сам человек.
— И пусть живет хоть сотни лет, как библейские персонажи?
— Пусть живет. Что касается Библии, говорят, там перепутаны годы и месяцы, оттого такие длинные жизни получились.
— Есть еще одно, светское, объяснение: в Библии откристаллизовалась мечта человечества о бессмертии.
— Об этом мечтали многие философы, ученые, поэты. Но у всех у них есть одна общая черта. Знаете, какая? Они умерли.
А с другой стороны, кто знает, может, у библейских старцев был секрет каких-то целебных корешков: пожуешь — и отменяется программа смерти. Но вернемся из легендарных времен в более близкий нам XIX век.
Еще в 1881 году тот самый Август Вейсман, которого с легкой руки Лысенко и К° у нас обзывали всякими нехорошими словами, в своей знаменитой лекции говорил: «Я рассматриваю смерть не как первичную необходимость, а как нечто приобретенное вторично, в процессе адаптации. Я полагаю, что жизнь имеет фиксированную продолжительность не потому, что по природе своей не может быть неограниченной, а потому, что неограниченное существование индивидуумов было бы роскошью без какой-либо проистекающей из него выгоды».
Из этого следует, что в принципе человек мог бы вообще не стареть и жить как угодно долго, приближаясь к физическому бессмертию…
— … которого в природе не существует?
— Почему же? Существует. Бессмертны бактерии — в нормальных условиях у них нет старения. Бессмертны раковые клетки, хотя их активное деление на отдельных участках организма, как бы отменяющее старение, является бедой, ведущей к гибели самого организма.
Есть, например, такой моллюск — жемчужница. Чем дольше она живет, тем активнее размножается. И умирает лишь потому, что все время растет: створки раковины становятся тяжелыми, и она уже не в силах их открывать. А живет жемчужница 200 лет. И всю жизнь не стареет. Не стареют и щуки.
В природе обитает вид довольно крупных океанских птиц, живущих около 50 лет и тоже совсем не стареющих. Когда приходит срок, они внезапно умирают. Само их существование ставит вопрос: почему же в жизнь других видов, в том числе и человека, эволюция включила этот мучительный унизительный процесс, когда мы теряем свои силы, страдаем, чтобы в конце концов умереть? Если природе надо, чтобы старшие поколения уступали дорогу молодым, почему она это делает таким жестоким способом? Как эволюция пришла именно к такому пути самоликвидации жизни ради ее продолжения?
Я думаю, что мучения в старости — это та жертва, которую заплатила эволюция за свое ускорение. Человек разумный сформировался, в частности, и в результате этого обстоятельства.
Надо сказать, что не только в СССР, но и еще раньше во многих других странах идеи Вейсмана подверглись страшному остракизму. Сама мысль о необязательности физической смерти для человека казалась кощунственной.
Нобелевский лауреат 1960 года англичанин Питер Медавар уже после разгула у нас лысенковщины, в 50-е годы XX века, написал целую книгу, доказывая, что этого не может быть, потому что не может быть никогда; что природе незачем приобретать специальную генетическую программу смерти: сама природа жизни такова, что большинство организмов погибает, не дожив до старости.
На протяжении всей истории такой взгляд вроде бы имел под собой основание. Но вот наш сотрудник Леонид Гаврилов, проанализировав причины человеческих смертей в начале XX века и сегодня, установил: 100 лет назад по причинам, не связанным со старостью (войны, эпидемии, катастрофы, несчастные случаи), умирали 80 процентов людей, сейчас — всего 15. На рубеже 1950-х годов, как раз во времена появления книги Медавара, человечество перешло рубеж, когда большая часть смертей стала зависеть от старости, а это значит, что генетическая запрограммированность смерти, если она действительно существует, должна проступать все рельефнее, доступнее для исследования. И все очевиднее становится необязательность старения абсолютно для всех форм жизни.
Механизм старения, нацеленный на постепенное выведение из строя нашего с вами генома и геномов других видов, заложен на довольно раннем этапе развития органики. У простейших бактерий его еще нет, но в дрожжах он уже работает. И с генетической точки зрения механизм этот у дрожжей и человека имеет ряд общих черт.
Ключевой вопрос: может ли обойтись без него человек? Я нахожусь в числе тех, кто отвечает: да. Но одно дело — так ответить. Совсем другое — доказать это экспериментально. Чем и занимаемся мы с коллегами все последние годы.
— Какие открытия, эксперименты на этом направлении представляются вам наиболее значимыми и перспективными?
— Ну прежде всего то, за что С. Бреннер, Х. Хорвиц и Д. Салстон стали лауреатами Нобелевской премии 2002 года. Премию дали за открытие генов запрограммированной смерти клетки.
Исследовался червяк, который живет около двух недель, состоит всего из 959 клеток. И судьба каждой была прослежена от яйцеклетки до взрослого организма. В финале клеток насчитали меньше, чем должно было быть по расчетам. Число — нечетное, а ведь при делении клеток пополам оно заведомо должно быть четным. Значит, по пути творилось что-то неладное. Стали разбираться. И оказалось: при развитии этого червячка 131 клетка кончает жизнь самоубийством.
Чрезвычайно интересными были, на мой взгляд, эксперименты Нильса-Гёрана Ларсона из Каролинского института в Стокгольме (научная публикация — совсем недавняя, в мае прошлого года). Опыты проводились на мышах с измененным геном белка, называемого «митохондриальная ДНК-полимераза». Этот белок синтезирует ДНК внутриклеточных органелл митохондрий. Он делает на матрице старой ДНК новую ДНК, выполняя одновременно роль и «наборщика», и «корректора». Целенаправленное повреждение нужного гена — и вот уже остался один «наборщик», а «корректора» сократили. Результат: ускорение накопления ошибок и — ускорение старения. Если в контрольной группе животные старели «нормально», то в группе мутантных мышей животные быстро превращались в маленьких, горбатеньких, усохших старушек.
Ларсон показал, что на программу смерти можно влиять. В его случае — ускорить. Мы сейчас в нашем институте работаем в обратном направлении. Задача на перспективу — не просто замедлить механизм накопления ошибок, старения, а сломать, отменить этот механизм.
— И что тогда?
— Вечная молодость, только и всего.
— Ну а если при этом большинство человечества пожелает жить долго, до тысячи лет, возникнет проблема перенаселения маленькой планеты Земля?
— Возникнет. Фантасты разрешают ее просто: расселяют людей по другим планетам, солнечным системам, галактикам. Природа решает иначе. У бессмертных бактерий, например, есть своеобразное «чувство кворума»: они выделяют некое вещество, которое, если численность популяции превышает определенный предел, действует как яд, как убийца. Но это не старение. Это моментальное самоубийство.
— Но мы же не бактерии! В мире людей подобные попытки регулировать численность населения ведут к фашизму.
— Вы правы. И все же смею надеяться, что для людей будущего посягательство на жизнь себе подобных станет непреодолимым табу и библейская заповедь «Не убий!» наконец-то воплотится в реальности. Однако когда человек начнет сам определять дальние пределы своей жизни, совершенно по-новому могут зазвучать проблемы и его личного ухода в небытие, и эвтаназии.
Наша цель: сделать человека свободным в выборе, сколько и как ему жить, избавить его от немощи старости и неумолимости смерти. Но это не избавит людей и в будущем от острых, драматических проблем самой жизни.
Вот говорят: как прекрасно, если бы Эйнштейн жил и сегодня, сколько новых великих открытий подарил бы нам его мозг! Но — а что было бы, если бы до сих пор жили и кровавые диктаторы, на которых был так урожаен XX век?..
Впрочем, это уже вопросы не к биологам.

Беседовал Ким СМИРНОВ
07.02.2005

Вернуться в «Бессмертие»